— Да уж, что тут скажешь. А к врачу если?
— Какой там врач? Попробуй вытащи, и, еще, это не болезнь. Консультировалась. Называется подростковая сексуальность, чуть выше нормы, но не отклонение. А как узнала, что ты приедешь уже в середине июня, так обрадовалась, ты не представляешь как!
— Так, а я чем могу? — я удивленно уставился на нее, буквально вытаращив глаза.
— Просить тебя буду, помочь, выручить меня.
— Нет, ты объясни, что я могу сделать? Что-то я не въезжаю, — я был так удивлен, что чуть не ругнулся матом.
— Понимаешь, — она опять немного замялась, но быстро взяла себя в руки, продолжила, — понимаешь, тебе надо соблазнить ее.
— Да ты сестренка с дуба рухнула, ну воооще, ни хрена себе, соблазнить, ей сколько? 15? А мне? Если даже не говорить об уголовном кодексе, то, на фиг, я ей нужен? Старый я для нее. И, потом, у нее своя тема, мужика там нет и рядом, там есть люди и она — голая, они на нее пялятся, ей нравиться — кайф — занавес. Прости если я так прямо в лоб.
— А прямо в лоб и надо. Не переживай, я обо всем подумала. Во-первых УК. Это не проблема, если нет заявления, раз и нет акта, как такового, я же не прошу ее насиловать, я прошу тебя соблазнить ее, а это значит добровольно. Я интересовалась статистикой по этим случаем, и, знаешь, что?
— Что? — я от таких новостей плохо соображал.
— То что, в 96 процентах случаях, инициатором заявлений были родственники потерпевшей, а я не против, как ты заметил. Но к этому мы еще вернемся.
Она сделала паузу.
— Кофе хочешь?
— Давай сестренка, ну ты даешь, вроде не пили ничего, а в башке шумит.
Она быстро заварила две кружки кофе, выпив пару глотков, продолжила.
— Ты же знаешь, чего я боюсь, что ее увидят такой, или, еще хуже, скажем так, обидят, если она попробует реализовать свои фантазии. А если она будет с тобой, то ничего это не случится, я буду спокойна. Поэтому первая задача поддержать ее фантазию, и помочь это сделать, или делать, что у нее там в голове, я не знаю.
— А что, есть и вторая, — кофе явно не помогало, осмыслить все, что она мне выкладывала.
— Конечно, стать ее любовником. Мне сказали, что если зациклиться на Интернете, то может не быть потом нормального секса, не сможет просто с мужчиной. А это сам понимаешь, ни нормальной семейной жизни, ни вообще, только стресс и, может, даже шиза быть, вот так. Пока сказали, времени мало прошло, все нормально, но возраст опасный все развивается и формируется, может след остаться на все жизнь.
— А про мужика тоже сказали?
— Нет, но сказали надо попытаться отвлечь чем — нибудь, другим, вернуть в реальность.
— Вот ты и придумала реальность. Подсунуть дочку родному дядьке, да?
— Но, Володя, не надо так, прошу тебя, я последние два месяца, места себе не нахожу, помоги. Я, понимаю, это звучит глупо и как-то странно, но мне не к кому больше обратиться.
— Да на фига ей нужен старый?
— Не старый нормально, поверь мне, сверстники в этом возрасте не котируются, засматриваются на тех кто постарше.
— Постарше, согласен, но не в два раза же?
— Тебе до двух раз еще три года, это раз. Второе, у меня первый парень был тоже чуть помладше тебя, и третье, отношение к тебе у нее особое. Нравишься ты ей.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, поверь мне, восхищается она тобой, что всего сам добился. Так что у тебя есть все шансы. А может тебе она не нравиться?
— Ты еще ее расхваливать начни, опиши ее подробно, раз пошел такой разговор, — я постарался, чтобы сарказм был виден как на ладони. Она это заметила. Усмехнулась, но проигноривала.
— И опишу.
— Опиши, опиши, только давай выпьем, тут кофе не поможет, надо что-нибудь покрепче. Есть у тебя?
— А что правда, давай, это правильно, — она вскочила к холодильнику, — что будешь? Водка, вино, ликер?
— Водку не надо, голова еще потребуется, ликер не пью, давай вино, только белое, не крепленое.
— Другого и нет, сама его люблю, — она налила два бокала, за что пьем?
— А надо тост сказать? — я чуть не поперхнулся.
— Не хочешь, тогда я. Хочу выпить за настоящего мужика, который всегда подставит крепкое плечо слабой женщине, за тебя!
— Ну, спасибо, — откликнулся я, и выпил пол бокала. Вино было холодным, приятно освежало.
— И так, на чем мы остановились? — она тоже выпила пол бокала, — я обещала тебе описать ее.
— Ладно, не надо, видно и так. Красавица, отличница, комсомолка… Никак не могу поверить, что мы беседуем на эту тему, это точно не шутка?
— Не веришь?
— Если честно, то нет, не могу поверить.
— Хочешь доказательств? — сестренка моя слегка захмелела, я и не заметил, как она выпила весь свой бокал, — хочешь докажу?
— Как?
— Увидишь, только смотри и слушай внимательно. Иди в зал, сделай вид, что роешься в своем чемодане.
Я так и сделал. Она подошла к комнате дочери постучала в дверь и позвала ее: «Аленка, выйди к нам».
— Ну что, еще, мам? — раздался голос из — за тоненькой двери.
— Выходи, сказать тебе кое — что надо.
— Так говори.
— Выходи, а то я попрошу Володю зайти в твою комнату.
— Ладно, сейчас.
Через пару минут дверь открылась, и вышла племянница. В юбке и футболке. Я стоял так, что мне было видно дверь ее комнаты. Она меня не заметила, смотрела на мать.
— Видишь, как и обещала? — она показала на свою юбку, — ну чего?
— Покажешь завтра дяде Володе новые дома в нашем районе, ему квартиру надо искать, а прежде он хотел осмотреться.
— Да ему риэлторы все покажут в лучшем виде, и город он лучше меня знает, вырос здесь.
— Дочка, я прошу тебя, он не был здесь шесть лет, тут много понастроили…
— Ладно, хорошо, — она повернулась, чтобы вернуться в комнату, и я увидел, что юбка не была застегнута, она просто придерживала ее руками.
— Спасибо, сказала Наташа в спину дочери. Вернулась ко мне.
— Пошли ну кухню, — она налила нам еще вина, — вот так и живем. Все видел, все слышал? Юбку видел?
— Видел.
— Это мне назло, заставила надеть, а застегивать я ее не буду, только когда ты позвонил в дверь, засстегнула. Помнишь, пару раз она из — за стола выходила?